(1)О, какая странная была эта ночь! (2)Туман тесно стоял вокруг, и было жутко глядеть на него. (3)Среди тумана, озаряя круглую прогалину для парохода, вставало нечто подобное светлому мистическому видению: жёлтый месяц поздней ночи, опускаясь на юг, замер на бледной завесе мглы и, как живой, глядел из огромного, широко раскинутого кольца. (4)И что-то апокалипсическое было в этом круге … что-то неземное, полное молчаливой тайны стояло в гробовой тишине, - во всей этой ночи, в пароходе, и в месяце, который удивительно близок был на этот раз к земле и прямо смотрел мне в лицо с грустным и бесстрастным выражением.

(5)Медленно поднялся я на последние ступеньки трапа и прислонился к его перилам. (6)Подо мной был весь пароход. (7)По выпуклым деревянным мосткам и палубам тускло блестели кое-где продольные полоски воды — следы тумана. (8)От перил, канатов и скамеек, как паутина, падали лёгкие дымчатые тени. (9)В средине парохода, в трубе и машине, чувствовалась колоссальная и надёжная тяжесть, но весь пароход всё-таки представлялся легко и стройно выросшим кораблём-привидением, оцепеневшим на этой бледно освещённой прогалине среди тумана. (10)Вода низко и плоско лежала перед правым бортом. (11)Таинственно и совершенно беззвучно колеблясь, она уходила в лёгкую дымку под месяц и поблескивала в ней, словно там появлялись и исчезали золотые змейки. (12)А когда я смотрел кверху, мне опять чудилось, что этот месяц — бледный образ какого-то мистического видения, что эта тишина — тайна, часть того, что за пределами познаваемого...

(13)Околдованный тишиной ночи, тишиной, подобной которой никогда не бывает на земле, я отдавался в её полную власть. (14)Если бы в этот час выплыла на месяц наяда, - я не удивился бы...

(15)И невыразимое спокойствие великой и безнадёжной печали овладело мною. (16)Думал я о том, что всегда влекло меня к себе, - о всех живших на этой земле, о людях древности, которых всех видел этот месяц и которые, верно, казались ему всегда настолько маленькими и похожими друг на друга, что он даже не замечал их исчезновения с земли. (17)Но теперь и они были чужды мне: я не испытывал моего постоянного и страстного стремления пережить все их жизни, - слиться со всеми, которые когда-то жили, любили, страдали, ликовали и прошли, умерли и бесследно скрылись во тьме времён и веков. (18)Одно я знал без всяких колебаний и сомнений, — это то, что есть что-то высшее даже по сравнению с глубочайшею земною древностью... может быть, та тайна, которая молчаливо хранилась в этой ночи…

(19)Утром, когда я открыл глаза и почувствовал, что пароход идёт полным ходом и что в открытый люк тянет тёплый, лёгкий ветерок с прибрежий, я вскочил с койки, снова полный бессознательной радости жизни. (20)Я быстро умылся и оделся и, так как по коридорам парохода громко звонили, сзывая к завтраку, распахнул дверь каюты и, весело стуча ярко вычищенными сапогами по трапу, побежал наверх. (21)Улыбаясь, я сидел потом на верхней палубе и чувствовал к кому-то детскую благодарность за всё, что должны переживать мы. (22)И ночь, и туман, казалось мне, были только затем, чтобы я ещё более любил и ценил утро. (23)А утро было ласковое, утро было солнечное, ясное бирюзовое небо весны и этого волшебного утра сияло над пароходом, и вода легко бежала и плескалась вдоль его бортов.

(По И. А. Бунину*)

* Иван Алексеевич Бунин (1870 – 1953) – русский писатель, поэт, почётный академик Петербургской академии наук (1909), первый русский лауреат Нобелевской премии по литературе (1933).