(1)Когда бываю в Крас­но­яр­ске, я все­гда еду в Ов­сян­ку к Вик­то­ру Пет­ро­ви­чу: прой­тись по его селу, за­гля­нуть в его домик, зайти в его биб­лио­те­ку, в его церк­вуш­ку...

(2)Вик­тор Пет­ро­вич Аста­фьев явил­ся на свет 1 мая 1924 года и, прой­дя через си­рот­ство, без­дом­ность, кровь, раны и грязь войны, через цепь не­скон­ча­е­мых битв, пе­ре­не­ся всю боль и ка­торж­ные муки пи­са­тель­ско­го труда, оста­вил нас по­ут­ру 29 но­яб­ря 2001 года.

(3)Ка­за­лось бы, жизнь де­ла­ла всё, чтобы не было у нас та­ко­го пи­са­те­ля. (4)Она изу­ве­чи­ла его дет­ство, ки­ну­ла в мя­со­руб­ку войны, до­би­ва­ла вер­нув­ше­го­ся с фрон­та сол­да­та по­сле­во­ен­ной ни­ще­той и го­ло­ду­хой, му­чи­ла со­зна­ние идео­ло­ги­че­ски­ми дог­ма­ми, кром­са­ла без­жа­лост­ным цен­зур­ным скаль­пе­лем луч­шие стро­ки. (5)Он вы­сто­ял! (6)Не сде­лал­ся ни озлоб­лен­ным обы­ва­те­лем, ни дис­си­ден­том с ку­ки­шем в кар­ма­не, ни ли­те­ра­тур­ным ба­ри­ном вроде тех, чьи имена как-то мгно­вен­но ис­чез­ли, ка­ну­ли в лету. (7)Он все­гда оста­вал­ся самим собой, не счи­та­ясь с пу­сты­ми и без­дар­ны­ми мне­ни­я­ми, с «ве­я­ни­я­ми» вре­ме­ни, с на­вя­зы­ва­е­мы­ми нор­ма­ми. (8)Аста­фьев сам по себе был и норма, и пра­ви­ло и, как до­ка­за­ло время, стал ис­тин­но на­ци­о­наль­ным пи­са­те­лем в самом вы­со­ком смыс­ле этого труд­но­го по­ня­тия. (9)Все мы, кто знал его, был в пе­ре­пис­ке с ним, дру­жил с ним, как-то при­вык­ли к тому, что есть вот такой у нас Вик­тор Пет­ро­вич − муд­рый, весёлый, рас­су­ди­тель­ный, го­ря­чий.

(10)Аста­фьев учил нас пре­жде всего сво­бо­де и сам был сво­бод­ным − и в жизни, и в твор­че­стве. (11)Помню, на одной из встреч его спро­си­ли: «Как стать сво­бод­ным че­ло­ве­ком?» (12)Вик­тор Пет­ро­вич с улыб­кой от­ве­тил: «(13)Нач­ни­те с того, что пе­ре­стань­те врать са­мо­му себе и про­ги­бать­ся перед на­чаль­ни­ком».

(14)Уста­лый, боль­ной, ис­тру­див­ший душу до дна, он каж­дое утро са­дил­ся за ра­бо­чий стол, чтобы не толь­ко успеть до­пи­сать за­ду­ман­ное (сколь­ко ещё оста­лось не­рождённых сю­же­тов и ге­ро­ев, с ко­то­ры­ми нам уже ни­ко­гда не встре­тить­ся!), но и для того, чтобы чест­но за­ра­бо­тать свой хлеб, кор­мить семью, под­ни­мать сирот-вну­ков, по­мо­гать сыну и его семье. (15)«Какая тяж­кая, сжи­га­ю­щая нас, как на огне, наша ра­бо­та!» − пишет он в одном из писем. (16)А в дру­гом пись­ме: «...даже ку­вал­да, ко­то­рой в своё время ору­до­вал в ли­тей­ном цехе, не вы­ма­ты­ва­ла так, как “лёгонь­кое” перо пи­са­те­ля. (17)Но и, ко­неч­но же, ни одна моя ра­бо­та и не при­но­си­ла столь­ко вос­тор­га, как это ли­те­ра­тур­ное дело. (18)Когда вдруг из ни­че­го, из обык­но­вен­но­го пу­зырь­ка с чер­ни­ла­ми из­влечёшь что-то по­хо­жее на жизнь, вос­со­здашь из слов до­ро­гую себе, а ино­гда и дру­гим людям кар­тин­ку или ха­рак­тер и замрёшь, как ху­дож­ник перед по­лот­ном, поражённый этим вол­шеб­ством – ведь из ни­че­го по­лу­чи­лось! (19)Гос­по­ди! (20)Да не­уже­ли это я сде­лал?»

(21)Без­услов­но, душа Аста­фье­ва, звез­да Аста­фье­ва будет вечно све­тить на­сто­я­щим и бу­ду­щим его чи­та­те­лям. (22)И он вечно будет наш…