(1)Есть на нашей реке такие глухие и укромные места, что, когда продерёшься через спутанные лесные заросли, заполненные к тому же крапивой, и присядешь около самой воды, почувствуешь себя как бы в обособленном, отгороженном от остального земного пространства мире. (2)На самый грубый, поверхностный взгляд, мир этот состоит только из двух частей: из зелени и воды. (З)Будем теперь по капелькам увеличивать наше внимание. (4)При этом почти одновременно с водой и зеленью увидим, что, как ни узка речка, как ни густо сплелись над её руслом ветки, всё же и небо принимает не последнее участие в сотворении нашего маленького мира. (5)Оно то серое, когда ещё самый ранний рассвет, то серо-розовое, то ярко-красное — перед торжественным выходом солнца* то золотое, то золотисто-синее и, наконец, голубое, как и полагается ему быть в разгаре ясного летнего дня. (6)В следующую долю внимания мы уже различим, что то, что казалось нам просто зеленью, вовсе не просто зелень, а нечто подробное и сложное. (7)И в самом деле, натянуть бы около воды ровную зелёную парусину, то-то была бы дивная красота, то-то восклицали бы мы: «Земная благодать!» (8)Страстный рыболов Антон Павлович Чехов был не так уж прав, говоря, что во время уженья приходят в голову светлые, хорошие мысли. (9)Глядя на белые пышные груды цветов, я часто думал о нелепости положения. (10)Я вырос на этой реке, чему-то меня учили в школе. (11)Цветы эти я вижу каждый раз, и не просто вижу — выделяю из всех остальных цветов. (12)А вот спроси меня, как они называются, — не знаю, почему-то ни разу не слыхал их названия от других, тоже здесь выросших людей. (13)0дуванчвк, ромашка, василек, подорожник, колокольчик, ландыш — на это нас еще хватает. (14)Эти растения мы ещё можем называть по имени. (15)Впрочем, может быть, один лишь я и не знаю? (16)Нет, кого бы я ни расспрашивал в селе, показывая белые цветы, все разводили руками: — Кто их знает! (17)Полно их растет: и на реке, и в лесных оврагах. (18)А как называются?.. (19)Да тебе на что? (20)Мы вообще-то, я бы сказал, немного равнодушны ко всему, что окружает нас на земле. (21)Нет, нет, конечно, мы часто говорим, что любим природу: и эти перелески, и холмы, и роднички, и огневые, на полнеба, летние теплые закаты. (22)Ну и, конечно, собрать букет цветов, ну и, конечно, прислушаться к пению птиц, к их щебетанию в золотых лесных верхах в то время, когда сам лес ещё полон темно-зелёной, чёрной почти прохлады. (23)Ну и сходить по грибы, ну и поудить рыбу, да и просто полежать на траве, глядя вверх на плывущие облака. (24)«Послушай, а как называется трава, на которой ты теперь так бездумно и так блаженно лежишь?» — (25)«То есть как это как? (26)Ну там... какой-нибудь пырей или одуванчик». — (27)»Какой же тут пырей? (28)Всмотрись повнимательнее. (29)На месте, которое ты занял своим телом, растёт десятка два разнообразных трав, и ведь каждая из них чем-нибудь интересна: то ли образом жизни, то ли целебными для человека свойствами. (З0)Впрочем, это уж вроде как бы непостижимая для нашего ума тонкость. (31)Пусть об атом знают хотя бы специалисты. (32)Но названия, конечно, не мешало бы знать». (ЗЗ)Из двухсот пятидесяти видов грибов, что растут повсеместно в наших весах, начиная с апреля и кончая заморозками (кстати, почти вое они съедобны, исключав лишь несколько видов), мы знаем «в лицо» и по названиям едва ли четвертую часть. (34)Про птиц не говорю. (35)Кто мне подтвердит, какая их этих двух птиц малиновка-пересмешница, какая крапивница, я какая мухоловка-пеструшка? (З6)Кто-нибудь, конечно, подтвердит, но каждый ли? (87)Но каждый ли третий, но каждый ли пятый — вот вопрос! (По В. Солоухину*)