(1)Как любой учитель, преподающий литературу, постоянно сталкиваюсь с тем, что ребята не читают произведения школьной программы. (2)Впрочем, не только их. (3)Некоторые из наших учеников, как те самые чиновники из «Мёртвых душ», вообще ничего не читают.(4)Как-то спросил ученицу девятого класса, которая никак не могла осилить эту поэму Гоголя:– (5)В чём проблема?– (6)Скучно!– (7)Что именно?– (8)Всё!– (9)А что ты читала: сами «Мёртвые души»?– (10)Да. В кратком изложении.– (11)Знаешь, мне однажды попался на глаза краткий пересказ «Евгения Онегина». (12)Начинался он так: «У Онегина заболел дядя». (13)У меня сразу скулы свело от скуки. (14)Ты полный текст поэмы прочитать попробуй! (15)«Мёртвые души» написаны так живо и остроумно, что скучать тебе точно не придётся.(16)Недавно, готовясь к уроку и в очередной раз перечитывая «Капитанскую дочку», ловил себя на мысли: «Зачем я это делаю? (17)Текст и так почти наизусть знаю!» (18)Каково же было моё изумление, когда, переворачивая одну страницу за другой, испытывал странное ощущение, что читаю этот роман впервые.(19)Вот на постоялом дворе, куда приводит Гринёва безвестный бродяга, как бы невзначай на стене оказываются «винтовка и высокая казацкая шапка». (20)И невольно вспоминается чеховская фраза из письма актёру Лазареву (Грузинскому): «Нельзя ставить на сцене заряженное ружьё, если никто не имеет в виду выстрелить из него». (21)Как тут не согласиться с литературоведом Дмитрием Благим, который в книге «Мастерство Пушкина» утверждает: «Винтовка, висящая на стене хозяина умёта, указана Пушкиным не зря: из последующих глав мы видим, как застреляли вскоре винтовки яицких казаков! (22)Равным образом “высокая шапка” является в дальнейшем постоянной приметой самого Пугачёва...»(23)Но особенно поразил меня один из фрагментов восьмой главы романа: «Я не мог не подивиться странному сцеплению обстоятельств: детский тулуп, подаренный бродяге, избавлял меня от петли, и пьяница, шатавшийся по постоялым дворам, осаждал крепости и потрясал государством!»(24)Так вон он – ключ к пушкинскому роману – «странное сцепление обстоятельств». (25)Цепь. (26)От странного белого облачка на краю неба, которое Гринёв по дороге из Симбирска в Оренбург принял «сперва за отдалённый холмик», до бурана, встречи с вожатым (Пугачёвым), пророческого сна, который, по словам Дмитрия Благого, скрепил «отдельные звенья романа в единое и стройное композиционное целое», – и вплоть до последних страниц произведения.(27)Теперь мне было с чем идти на урок. (28)А ученики очень остро это чувствуют: отрабатываю я «номер» или говорю с ними о том, что меня самого в этот момент по-настоящему волнует. (29)Кстати, именно после повторного прочтения классики, поражённый очередным неожиданным открытием, я написал большинство своих литературоведческих статей.(30)Иногда приходится слышать: «Ну что вы так переживаете за судьбу Онегина, Катерины Кабановой, Обломова? (31)Это же не люди, а литературные персонажи! (32)И вообще, – какое дело дело современным школьникам до того, что там произошло у какого-то Чацкого с Софией, какие шуры-муры крутил с ней секретарь Фамусова Молчалин и почему в итоге Чацкий выскочил из дома своего бывшего опекуна, как пробка из бутылки, с криком: “Kарету мне, карету!” (33)Это когда было! (34)Ровно двести лет тому назад! (35)Это же персонажи! (36)Фантомы! (37)Плод воображения сочинителя!»(38)Однако лично мне совершенно ясно: нет ни радости, ни пользы от чтения из-под палки книг, герои которых не имеют к нам никакого отношения.(39)Неслучайно же, представляя читателям своего героя, Пушкин пишет:Онегин, добрый мой приятель,Родился на брегах Невы,Где, может быть, родились выИли блистали, мой читатель…(40)Автор романа в стихах, с одной стороны, сразу же говорит о том, что этот персонаж близок его душе, а с другой – приглашает своих читателей и читательниц к доверительному разговору.(41)Конечно, куда проще идти на урок, отстраняясь от литературных героев и их судеб, с готовыми решениями, набором методических приёмов, не сопереживая ни трагическому одиночеству Чацкого, ни аду в душе Раскольникова. (42)Расходование на уроке своих душевных сил, преподавание литературы, которое, по словам Бориса Пастернака, «не читки требует с актёра, а полной гибели всерьёз», учителю очень дорого обходится. (43)Здесь каждый учитель сам для себя решает, с чем именно идти на урок.(44)Убеждён: обрести духовный опыт можно только в том случае, если живо и эмоционально воспринимаешь творения великих писателей. (45)Всё, что ими написано, касается каждого из нас.(46)Как известно, за последние несколько тысячелетий человек мало изменился. (47)Его волнуют те же вопросы, которые заставляли браться за перо Шекспира и Пушкина, Мольера и Гоголя, Достоевского и Бальзака, Булгакова и Фицджеральда.(48)Поэтому так радостно было мне слышать в новом для меня классе, в котором в начале учебного года почти никто не читал классику: «Знаете, прочитала я “Шинель” Гоголя и почти всю ночь проплакала. (49)Вот не думала, что литературное произведение может так на меня подействовать!»(50)«Над вымыслом слезами обольюсь», – как писал об этом феномене Александр Сергеевич Пушкин.(По С.Л. Штильману*)* Сергей Леонидович Штильман (род. в 1956 г.) – российский педагог, автор книг по методике преподавания русского языка и литературы, литературовед, поэт и прозаик, автор книг для подростков.