1)Однажды меня послали из Бреста в Москву за медикаментами. (2)Врачи, сёстры и санитары надавали мне множество поручений и писем. (3)В то время все старались переправлять письма с оказией, чтобы избежать военной цензуры.

(4)Лёля дала мне свои золотые часики и просила передать их в Москве своему дяде, профессору. (5)Золотые эти наручные часики смущали Лёлю. (6)Они были, конечно, совсем ни к чему в санитарном поезде.

(7)Лёля дала мне, кроме того, письмо к дядюшке. (8)В нём она писала обо мне много хорошего и просила профессора приютить меня, если понадобится.

(9)Я разыскал в Москве квартиру уважаемого профессора и позвонил. (10)Мне долго не открывали. (11)Потом из-за двери недовольный женский голос расспросил меня, кто я и по какому делу. (12)Дверь открыла пожилая горничная с косоглазым лицом. (13)3а ней стояла высокая, величественная, как памятник, старая дама в белоснежной крахмальной кофточке с чёрным галстуком-бабочкой — жена профессора. (14)Седые её волосы были подняты надменным валиком и блестели так же, как и стёкла её пенсне. (15)Она стояла, загораживая дверь в столовую. (16)Там семья профессора пила, позванивая ложечками, утренний кофе.

(17)Я передал профессорше коробочку с часами и письмо.

—      (18)Подождите здесь, — сказала она и вышла в столовую, выразительно взглянув на горничную. (19)Та тотчас начала вытирать в передней пыль с полированного столика, давно уже к тому времени вытертого и нестерпимо блестевшего.

—      (20)Кто там звонил? — спросил из столовой скрипучий старческий голос. —

(21)Чего нужно?

—      (22)Представь, — ответила профессорша, шурша бумагой (очевидно, она вскрывала пакет), — Лёля и на войне осталась такой же сумасбродкой, какой и была. (23)Прислала золотые часы. (24)С каким-то солдатом. (25)Какая всё-таки неосторожность. (26)Вся в мать!

—      (27)Угу! — промычал профессор. (28)Очевидно, рот у него был набит едой. — (29)Ничего не стоило прикарманить.

—      (ЗО)Вообще я Лёлю не понимаю, — снова сказала профессорша. — (31)Вот пишет, просит его приютить. (32)К чему это? (ЗЗ)Где приютить? (34)На кухне у нас спит Паша.

—      (35)Только этого не хватало, — промычал профессор. — (Зб)Дай ему рубль и выпроводи его. (37)Пора Лёле знать, что я терпеть не могу посторонних людей.

—      (38)Неловко всё-таки рубль, — сказала с сомнением профессорша. — (39)Как ты думаешь, Пётр Петрович?

—      (40)Ну, тогда вышли ему два рубля.

(41)Я распахнул дверь на лестницу, вышел и захлопнул дверь так сильно, что в профессорской квартире что-то упало и разбилось с протяжным звоном.

(42)На площадке я остановился.

(43)Тотчас дверь приоткрылась через цепочку. (44)3а горничной, придерживавшей дверь, стояла вся профессорская семья: надменная профессорша, студент с лошадиным лицом и старый профессор с измятой салфеткой, засунутой за манишку. (45)На салфетке были пятна от яичного желтка.

—      (46)Ты чего безобразничаешь? — прокричала в щёлку горничная. — (47)А ещё солдат с фронта! (48)3ащитник Отечества!

—      (49)Передай своим господам, — сказал я, — что они скоты.

(50)Тут в передней началась невнятная толкотня. (51)Студент подскочил к двери и схватился за цепочку, но профессорша его оттащила.

—      (52)Геня, оставь! — крикнула она. — (53)Он тебя убьёт. (54)Они привыкли всех убивать на фронте.

(55)Тогда вперёд протолкался старый профессор. (56)Чисто вымытая его бородка тряслась от негодования. (57)Он крикнул в щёлку, приложив руки трубочкой ко рту:

—      Хулиган! (58)Я в полицию тебя отправлю!

—      (59)Эх вы! — сказал я. — (бО)Научное светило!

(61)   Профессорша оттащила почтенного старичка и захлопнула дверь.

(62)   С тех пор у меня на всю жизнь осталось недоверие к так называемым «жрецам науки», к псевдоучёным, к тому племени людей, что безмерно кичатся своей учёностью, а в жизни остаются обывателями и пошляками. (63)Есть много видов пошлости, не замечаемых нами. (64)Даже такой безошибочный «уловитель» пошлости, как Чехов, не мог описать всех её проявлений.

(По К. Г. Паустовскому*)