(1)Мой отец и исправник были поражены тем, что нам пришлось переночевать в доме Селивана, которого все в округе считали колдуном и разбойником и который, как мы думали, хотел нас убить и воспользоваться нашими вещами и деньгами...

(2)Кстати, о деньгах. (3)При упоминании о них тётушка сейчас же воскликнула:

– Ах, боже мой! (4)Да где же моя шкатулка?

(5)В самом деле, где же эта шкатулка и лежащие в ней тысячи? (6)Её, представьте себе, не было! (7)Да, да, её-то одной только и не было ни в комнатах между внесёнными вещами, ни в повозке — словом, нигде... (8)Шкатулка, очевидно, осталась там, на постоялом дворе, и теперь — в руках Селивана...

– (9)Я сейчас скачу, скачу туда... (10)Он, верно, уже скрылся куда- нибудь, но он от меня не уйдёт! — говорил исправник. – (11)Наше счастье, что все знают, что он вор, и все его не любят: его никто не станет скрывать...

(12)Но только исправник опоясался своей саблей, как вдруг в передней послышалось между бывшими там людьми необыкновенное движение, и через порог в залу, где все мы находились, тяжело дыша, вошёл Селиван с тётушкиной шкатулкой в руках.

(13)Все вскочили с мест и остановились как вкопанные.

– (14)Забыли, возьмите, — глухо произнёс Селиван.

(15)Более он ничего сказать не смог, потому что задыхался от непомерно скорой ходьбы и, должно быть, от сильного внутреннего волнения.

(16)Он поставил шкатулку на стол, а сам, никем не прошенный, сел на стул и опустил голову и руки.

(17)Шкатулка была в полной целости. (18)Тётушка сняла с шеи ключик, отперла её и воскликнула:

– Всё, всё как было!

– (19)Сохранно... — тихо молвил Селиван. – (20)Я всё бёг за вами... (21)Хотел догнать... (22)Простите, что сижу перед вами... (23)Задохнулся.

(24)Отец первый подошёл к нему, обнял его и поцеловал в голову.

(25)Селиван не трогался.

(26)Тётушка вынула из шкатулки две сотенные бумажки и стала давать их ему в руки.

(27)Селиван продолжал сидеть и смотреть, словно ничего не понимал.

– (28)Возьми то, что тебе дают, – сказал исправник.

– (29)За что? (30)Не надо!

– (31)За то, что ты честно сберёг и принёс забытые у тебя деньги.

– (32)А то как же? (33)Разве надо нечестно?

– (34)Ну, ты хороший человек... (35)Ты не подумал утаить чужое.

– (36)Утаить чужое!.. – (37)Селиван покачал головою. – (38)Мне не надо чужого.

(39)И он встал с места, чтобы идти назад к своему опороченному дворишку, но отец его не пустил. (40)Он взял его к себе в кабинет и заперся там с ним на ключ, а потом через час велел запрячь сани и отвезти его домой.

(41)Через день об этом происшествии знали в городе и в округе, а через два дня отец с тётушкою поехали в Кромы и, остановившись у Селивана, пили в его избе чай и оставили его жене тёплую шубу. (42)На обратном пути они опять заехали к нему и ещё привезли ему подарков: чаю, сахару и муки.

(43)Он брал всё вежливо, но неохотно и говорил:

– На что? (44)Ко мне теперь, вот уже три дня, всё стали люди заезжать... (45)Пошёл доход... (46)Щи варили... (47)Нас не боятся, как прежде боялись.

(48)Когда меня повезли после праздников в пансион, со мною опять была к Селивану посылка. (49)Я пил у него чай и всё смотрел ему в лицо и думал: «Какое у него прекрасное, доброе лицо! (50)Отчего же он мне и другим так долго казался пугалом?»

(51)Эта мысль преследовала меня и не оставляла в покое... (52)Ведь это тот же самый человек, который всем представлялся таким страшным, которого все считали колдуном и злодеем. (53)Отчего же он вдруг стал так хорош и приятен?

(54)В дальнейшие годы моей жизни я сблизился с Селиваном и имел счастье видеть, как он для всех сделался человеком любимым и почитаемым.