(1)Недавно я побывал в Троице-Сергиевой лавре. (2)Я бродил по многочисленным комнатам музея, без воодушевления смотрел на бесконечные короны, да ризы, да всякие украшения одежды, и на их хозяев, тут же вправленных в рамки. (З)Музей этот очень богат, и, может, оттого нас запустили группой, заперли дверь огромным железным засовом и снаружи поставили милиционера.
(4)Так ходил я между златом с одной стороны да серебром — с другой, не зная, куда отворачиваться от неестественного блеска, которого, может быть, хватило бы для игры и перелива целому озеру Селигеру.
(5)И тут наткнулся я на оригинальную запись, вывешенную на стене. (6)Это была опись 1641 года об оружии, установленном на крепостной стене монастыря. (7)Там писалось: «На красной башне против святых ворот пищаль полуторная, медная. (8)Другая пищаль на колёсах, пушкарь у той пищали Первушка Фёдоров».
(9)И словно бы всё ожило тотчас, мне даже послышалось, как зашелестела парча, сброшенная с благородных плеч, и покатилась, звякнув, золотая пуговица, и вельможи в рамках покосились в окно — на месте ли сторожа, на посту ли пушкари, а то не приведи господи... (10)А Первушка Фёдоров вот он, сидит у полуторной пищали, что на колёсах, и поглядывает с крепостной стены спокойным оком. (11)Глаза у Первушки большие, глубокие, с синевой, руки крупные, в узлах, потому как прежде дома рубил и печки клал. (12)А рубаха самая что ни на есть домотканая, отбелённая на первых снегах, никто не сохранит эту рубаху и не положит под стекло.
(13)Я тогда счастливо переживал радость, что время обхитрило всё это — нержавеющее и вечное и донесло до меня живой, странно волнующий образ русского пушкаря. (14)Такое настроение я пронёс через все комнаты музея, пока вежливый милиционер дважды не пересчитал нас и не открыл засова.
(15)— Ах ты, Первушка Фёдоров, — приговаривал я про себя.
(16)— Ах ты, дорогой предок мой, Первушка! (17)Я не знаю и сейчас, верно, твоего лица. (18)На старых деревянных иконах, где на передний план, почти на рамы властно взгромоздились угрюмые князья с жестокими самодержавными лицами и их любимые кони, я только предположительно нахожу тебя, мой дорогой предок. (19)3а объёмными плечами князя, где скорой рукой мальчика-подмастерья выписаны сто шлемов подряд или просто жёлтой охрой серпы волос, ты и стоишь там, предок Первушка Фёдоров. (20)И ранее, и тогда, и много раз потом будет твориться эта несправедливая картина, и будут русский народ выводить общим фоном за плечами единого человека-иконы с жестокими неподвижными чертами. (21)И много раз я буду тебя угадывать, пушкарь Первушка Фёдоров, только потому, что ты не покинул свою пищаль ни в 1641 году, ни триста лет потом. (22)В 1941!
(23)А пока ты есть, Первушка Фёдоров, на земле, будет жить земля русская, будут стоять на крепостной стене меткие пушкари и будет земля наша цела заботами тех пушкарей.
(А. Приставкин*)
В прочитанном мною тексте А. Приставкин ставит актуальную во все времена проблему роли простого русского народа в истории.
Хоть автор и увидел “бесконечные короны, да ризы, да всякие украшения одежды, и на их хозяев, тут же вправленных в рамки” , находясь в Троице-Сергиевой лавре, но эта роскошь и портреты угрюмых князей не задели его душу, только запись про Первушку Фёдорова, обычного пушкаря, смогла пробудить в А. Приставкине высокие чувства, такие как любовь и уважение к Родине. Первушка является представителем русского народа, который на протяжении всей истории был “общим фоном за плечами единого человека-иконы с жестокими неподвижными чертами”. Автор стремится показать, что великие победы обычно приписывают отдельным личностям, а не всему населению, а это несправедливо. А. Приставкин ощущает гордость за русского солдата, ведь он ”не покинул свою пищаль ни в 1641 году, ни триста лет потом. В 1941!”. Таким образом, автор считает, что благодаря мужеству простых русских людей, таких как пушкарь Первушка Фёдоров, Россия преодолела все невзгоды и испытания.
И я, конечно, согласен с А. Приставкиным,ведь только целый народ обладает достаточной мощью для одоления врага.
Особенно остро эта проблема стоит в произведении Л. Н. Толстого “Война и мир”. Действия происходят во время Отечественной войны. Толстой противопоставляет Наполеону Кутузова. Бонапарт полагается в основном на своё умение руководить войсками, а Михаил Кутузов на дух и настрой армии, поэтом