Какое значение приобретает в представленном стихотворении солярная тематика?

«НЕОБЫЧАЙНОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ, БЫВШЕЕ С ВЛАДИМИРОМ МАЯКОВСКИМ ЛЕТОМ НА ДАЧЕ» В.В. Маяковский

(Пушкино. Акулова гора, дача Румянцева, 27вёрст по Ярославской жел. дор.)

В сто сорок солнц закат пылал,

в июль катилось лето,

была жара, жара плыла —

на даче было это.

Пригорок Пушкино горбил

Акуловой горою, а низ горы —

деревней был, кривился крыш корою.

А за деревнею — дыра,

и в ту дыру, наверно,

спускалось солнце каждый раз, медленно и верно.

А завтра снова мир залить вставало солнце ало.

И день за днём ужасно злить меня вот это стало.

И так однажды разозлясь, что в страхе всё поблекло,

в упор я крикнул солнцу: «Слазь!

довольно шляться в пекло!»

Я крикнул солнцу:

«Дармоед!

занежен в облака ты, а тут —

не знай ни зим, ни лет, сиди, рисуй плакаты!»

Я крикнул солнцу:

«Погоди!

послушай, златолобо, чем так,

без дела заходить, ко мне

на чай зашло бы!»

Что я наделал!

Я погиб!

Ко мне,

по доброй воле,

само,

раскинув луч-шаги, шагает солнце в поле.

Хочу испуг не показать — и ретируюсь задом.

Уже в саду его глаза.

Уже проходит садом.

В окошки, в двери, в щель войдя,

ввалилась солнца масса,

ввалилось; дух переведя, заговорило басом:

«Гоню обратно я огни впервые с сотворенья.

Ты звал меня?

Чаи гони,

Гони, поэт, варенье!»

Слеза из глаз у самого - жара с ума сводила,

но я ему — на самовар:

«Ну что, садись, светило!»

Чёрт дернул дерзости мои орать ему,—

сконфужен, я сел на уголок скамьи,

боюсь — не вышло б хуже!

Но странная из солнца ясь струилась, —

и степенность забыв,

сижу, разговорясь с светилом постепенно.

Про то,

про это говорю,

что-де заела Роста, а солнце:

«Ладно, не горюй,

смотри на вещи просто!

А мне, ты думаешь,

светить

легко?

— Поди, попробуй! —

А вот идёшь —

взялось идти,

идёшь — и светишь в оба!»

Болтали так до темноты, —

до бывшей ночи то есть.

Какая тьма уж тут?

На «ты»

мы с ним, совсем освоясь.

И скоро, дружбы не тая, бью по плечу его я.

А солнце тоже:

«Ты да я,

нас, товарищ, двое!

Пойдём, поэт,

взорим,

вспоём

у мира в сером хламе.

Я буду солнце лить своё, а ты — своё, стихами».

Стена теней, ночей тюрьма

под солнц двустволкой пала.

Стихов и света кутерьма — сияй во что попало!

Устанет то, и хочет ночь

прилечь, тупая соннипа.

Вдруг — я

во всю светаю мочь — и снова день трезвонится.

Светить всегда, светить везде, до дней последних донца,

светить — и никаких гвоздей!

Вот лозунг мой — и солнца!