Средства связи предложений в тексте

(10)То есть они говорят, что тебе наступит счастье, если ты выполнишь определённые финансовые условия, по сути.

(11)Все эти покупки, которые гламур предлагает, ориентированы на женщин. (12)А там, в этом мире крутизны, мужчина, достигнув определенного статусного уровня, заводит себе очень молодую жену — не потому, что он ее полюбил, а потому, что это круто — иметь такую, причем выбранную по определённому типу: они же все одинаковые. (13)И он её предъявляет миру и на ней держит свои бриллианты.

(7)Далеко не все читающие владеют искусством чтения: глаза бегают по буквам, из букв выходит слово, а всякое слово что-то означает. (8)Слова и их значения связываются друг с другом, и читатель представляет себе что-то расплывчатое, иногда непонятное, иногда приятно-мимолетное, что быстро уносится в позабытое прошлое. (9)И это называется «чтением». (10)Механизм без духа (11)Безответственная забава. (12)Такого «чтения» ни один писатель себе не желает. (13)Таких «читателей» мы все опасаемся, ибо настоящее чтение происходит совсем иначе и имеет совсем иной смысл.

(14)Как возникло, как созрело написанное?

(15)Какой-то человек жил, любил, страдал и наслаждался; наблюдал, думал, желал, надеялся и отчаивался. (16)Захотелось ему поведать другим о чём-то таком, что для всех важно, что нам необходимо духовно увидеть, прочувствовать, продумать и усвоить. (17)Что-то значительное о чём-то важном и драгоценном.

(7)У каждого яблока на одной и той же яблоньке такое разное выражение. (8)Есть яблоко умное, выглядывает из-за листика выпуклиной своего лобика, а есть яблоко любимое — наверху круглое, с круглыми дольками, всегда мне сверху весело смеётся. (9)И, бывает, я ему даже пальцем погрожу и скажу...

(10)Благодарю язык мой, спасающий меня от тяжёлого молчания, вызывающий мне друга даже из яблоньки!

(11)Искусство — это сила восстановления утраченного родства.

(21)При всём этом многие люди отделены друг от друга бездонными провалами, и только тоненькие жёрдочки любви и искусства, то и дело ломающиеся, соединяют их иногда.(22)И всё же сознание человека, наделённого умом и воображением, вмещает и всю Вселенную, её ледяную жуть звёздных совершающихся таинств, и личную трагедию закономерной случайности рождения на свет и краткосрочности жизни. (23)Но и это почему-то не вызывает отчаяния, не придаёт его поступкам бессмысленной тщетности, подобно тому как не прекращают неутомимой деятельности и мудрые муравьи, озабоченные, видимо, одной полезной необходимостью её. (24)Человеку мнится, что он обладает наивысшей властью на Земле, и поэтому он убеждён, что бессмертен.

(4)Прокуратор лег на приготовленное ложе, но сон не пожелал прийти к нему. (5)Оголенная луна висела высоко в чистом небе, и прокуратор не сводил с нее глаз в течение нескольких часов.

(6)Примерно в полночь сон наконец сжалился над игемоном. (7)Судорожно зевнув, прокуратор расстегнул и сбросил плащ, снял опоясывающий рубаху ремень с широким стальным ножом в ножнах, положил его в кресло у ложа, снял сандалии и вытянулся. (8)Банга поднялся к нему на постель и лег рядом, голова к голове, и прокуратор, положив собаке руку на шею, закрыл наконец глаза. (9)Только тогда заснул и пес.

(10)Ложе было в полутьме, закрываемое от луны колонной, но от ступеней крыльца тянулась к постели лунная лента.

(10)Автор также вспоминает войну, танковый триплекс, перекрестье прицела — и время, которое вдруг кончилось. (11)Оно явно остановилось вместе с сердцем — стрельба замерла, оборвался звук мотора, в раскалённой паузе дрожало перекрестье прицела и надвигалось орудие немецкой самоходки... (12)Таким образом, время идёт то медленнее, то быстрее, иногда оно останавливается, замирает.

(12)Когда я встречаюсь в жизни с настоящею ненавистью ко мне, то во мне просыпается чувство большого несчастья, потом огорчение и ощущение своего бессилия.

(13)Вслед за тем я испытываю настойчивое желание во что бы то ни стало уйти от своего ненавистника, исчезнуть с его глаз, никогда больше с ним не встречаться и ничего о нём не знать. (14)Если это удаётся, то я быстро успокаиваюсь, но потом скоро замечаю, что в душе осталась какая-то удручённость и тяжесть, ибо чёрные лучи его ненависти всё-таки настигают меня, проникая ко мне через общее эфирное пространство. (15)Тогда я начинаю невольно вчувствоваться в его ненавидящую душу и вижу себя в её черных лучах их объектом и жертвою.

(16)В духовном эфире мира образовалась рана; надо исцелить и зарастить её.

(1)Детство у меня было замечательным. (2)В детстве не было денег, не было интересной работы, но всё это — дело наживное. (З)Зато в детстве были отец и мать.

(4)В нашей семье всегда царил отец со своим непререкаемым авторитетом. (5)В мальчишеских играх не было места матери. (6)Конечно, без её завтраков, обедов и ужинов я не мог бы жить, но это было так обыденно, что и незаметно... (7)Нежности не были приняты в нашей семье. (8)Мы не целовали маму перед сном и не говорили в порыве чувств:

- Я тебя люблю...

(32)Никто не ждал, что Мишку взорвёт таким образом: он вдруг начал орать, наступая то на одного, то на другого.

— (ЗЗ)Ишь, какие ловкие — в чужую суму-то глядеть! (34)Нет у меня ничего в тумбочке, можете проверить. (З5)Разрешается.

(36) При этом он успел метнуть хитрый взгляд на свой тяжёлый замок.

(37) Навалившаяся болезнь, страшная усталость, сердоболие, вложенное матерью в единственный каравай хлеба, бесцеремонность, с которой у меня забрали этот каравай, огорчение, что не принёс его, забота ребят, бесстыдная Мишкина ложь — всё это вдруг начало медленно клубиться во мне, как клубится, делаясь всё темнее и страшнее, июльская грозовая туча. (38)Клубы росли, расширялись, застилали глаза и вдруг ударили снизу в мозг тёмной волной.

(13) Третье орудие — социальные нормы. (14) Все они — обычай, право, мораль, приличия — устанавливают и оформляют отношения людей в коллективе, закрепляют их связи. (15) И эти нормы конкретное сознание патриархальных времён понимало как заветы предков или повеления богов, фетишизированных родоначальников, устраивающих коллективную жизнь. (16) А новейшее отвлечённое мышление, не проникая в социально-организационную природу этих норм, искало их основ в душевных переживаниях отдельной личности.

(17) Откуда же человечество берёт такие орудия, как речь, идеи, нормы? (18) Не из внешней природы, как орудия материальные, а из своей собственной, — из своих активностей и переживаний, из своего опыта. (19) Всё это — продукты организации опыта, выполняемой человечеством в ходе тысячелетий.