Явление второе

Те же, Дико́й и Борис.

Д и к о й. Баклуши ты, что ль, бить сюда приехал! Дармоед! Пропади ты пропадом!

Б о р и с. Праздник; что дома-то делать!

Д и к о й. Найдёшь дело, как захочешь. Раз тебе сказал, два тебе сказал: «Не смей мне навстречу попадаться»; тебе всё неймется! Мало тебе места-то? Куда ни поди, тут ты и есть! Тьфу ты, проклятый! Что ты как столб стоишьто! Тебе говорят аль нет?

Б о р и с. Я и слушаю, что ж мне делать ещё!

Д и к о й (посмотрев на Бориса). Провались ты! Я с тобой и говоритьто не хочу, с езуитом. (Уходя.) Вот навязался! (Плюёт и уходит.)

Явление третье

Кулигин, Борис, Кудряш и Шапкин.

К у л и г и н. Что у вас, сударь, за дела с ним? Не поймём мы никак. Охота вам жить у него да брань переносить.

Б о р и с. Уж какая охота, Кулигин! Неволя.

К у л и г и н. Да какая же неволя, сударь, позвольте вас спросить. Коли можно, сударь, так скажите нам.

Б о р и с. Отчего ж не сказать? Знали бабушку нашу, Анфису Михайловну?

К у л и г и н. Ну, как не знать!

К у д р я ш. Как не знать!

Б о р и с. Батюшку она ведь невзлюбила за то, что он женился на благородной. По этому-то случаю батюшка с матушкой и жили в Москве. Матушка рассказывала, что она трёх дней не могла ужиться с родней, уж очень ей дико казалось.

К у л и г и н. Еще бы не дико! Уж что говорить! Большую привычку нужно, сударь, иметь.

Б о р и с. Воспитывали нас родители в Москве хорошо, ничего для нас не жалели. Меня отдали в Коммерческую академию, а сестру в пансион, да оба вдруг и умерли в холеру; мы с сестрой сиротами и остались. Потом мы слышим, что и бабушка здесь умерла и оставила завещание, чтобы дядя нам заплатил часть, какую следует, когда мы придём в совершеннолетие, только с условием.

К у л и г и н. С каким же, сударь?

Б о р и с. Если мы будем к нему почтительны.

К у л и г и н. Это значит, сударь, что вам наследства вашего не видать никогда.

Б о р и с. Да нет, этого мало, Кулигин! Он прежде наломается над нами, наругается всячески, как его душе угодно, а кончит всё-таки тем, что не даст ничего или так, какую-нибудь малость. Да ещё станет рассказывать, что из милости дал, что и этого бы не следовало.

К у д р я ш. Уж это у нас в купечестве такое заведение. Опять же, хоть бы вы и были к нему почтительны, не́што кто ему запретит сказать-то, что вы непочтительны?

Б о р и с. Ну да. Уж он и теперь поговаривает иногда: «У меня свои дети, за что я чужим деньги отдам? Чрез это я своих обидеть должен!»

К у л и г и н. Значит, сударь, плохо ваше дело.

(А.Н. Островский, «Гроза»)