Вариант 22

(1)Семи-восьмилетним мальчишкой я увлекался «Тремя мушкетёрами» Дюма. (2)Пухлый том с волнующей эмблемой в виде мушкетёрского плаща, скрещенных шпаг и широкополой шляпы — первая книга, которую я сам прочитал. (3)Я уже знал многих писателей: Диккенса, Скотта, Купера. (4)Их читала мне мама. (5)Я любил эти чтения вслух, но глубокая прелесть книг, когда прочитанное так сплетается с самой жизнью, что уж не знаешь, где жизнь, а где вымысел, открылась мне впервые, когда я сам прочитал «Трёх мушкетёров».

(6)У меня было три закадычных друга. (7)Мама подала мне мысль превратить друзей в мушкетёров и пережить с ними наново историю любимых героев. (8)Меня поразила эта мысль, до которой обычно дети доходят своим разумом. (9)Я сделал четыре шпаги, затем стал думать, как распределить роли.

(10)После длительных размышлений я выбрал для себя д’Артаньяна, и не потому, что он главный герой: мне больше импонировал Атос. (11 )Но я не ощущал в себе того благородства, составляющего основную черту Атоса, которым в полной мере обладал мой друг Павлик. (12)Не было во мне ни портосовского добродушия, ни изящества и скрытности Арамиса.

(13)Мой сосед по квартире, сын вагоновожатого Лабутина Борис, стал Портосом. (14)В нём, правда, не было ни портосовской страсти к щегольству, ни размаха его тщеславия, ни корыстолюбия, но он был самый крупный из всех нас и самый добродушный.

(15)Павлик, о котором я уже говорил, по своему благородству не уступал подлинному Атосу. (16)Самый юный из нас, Колька, был красивым мальчиком, но этим едва ли не ограничивалось его сходство с Арамисом.

(17)Мои товарищи не сразу вошли в свои роли. (18)На первых порах игра походила на оперу с одним солистом: я играл и фантазировал за всех, они же были безгласными исполнителями моих выдумок; впоследствии всё изменилось: каждый знал своё место, игра обрела форму.

(19)Мама, воспринимавшая необыкновенно чутко все мои увлечения, всегда умела вносить в них ту естественность и достоверность, на которые у меня не хватало практической фантазии. (20)И вот однажды утром я был потрясён, обнаружив на спинке кровати вместо обычных штанов с бретельками и бумазейной курточки сияющую позолотой и лазурью мушкетёрскую одежду: плащ, штаны с бантами, шляпу с пером и перевязь с кожаными ножнами. (21 )С трепетом натянул я на себя все эти прекрасные вещи. (22)В этот момент вошёл Портос. (23)Рот его открылся, как у окуня.

(24)...Со временем игра наша приобрела чёткую форму, хотя мы никогда не разыгрывали сцен из романов Дюма. (25)Наша игра была лишена всякой театральности. (26)Быть может, это объясняется тем, что нас увлекал в этой игре не сюжет, а та атмосфера тесной дружбы, которая ежеминутно могла быть подтверждена ударом шпаги, дружбы, полной самопожертвования и бескорыстия, дружбы, в которой четыре человека ощущали себя, как одного, и четыре сердца, как одно сердце.

(27)В пору нашего довоенного детства окрестности Чистых прудов были населены буйным и свирепым племенем. (28)Те, кто помнит банду атамана Квакина из прекрасной повести А. Гайдара «Тимур и его команда», легко представят себе характер Чистопрудной вольницы. (29)Квакин и его сподвижники были грозой дачных просек и фруктовых садов; Чистопрудные ребята владычествовали над большим водоёмом, колыхавшим свои мутные волны в конце бульвара, у Покровских ворот. (З0)Редкие смельчаки, рисковавшие приобщиться к запретным благам, карались беспощадно.

(31)Однажды мы возвращались вчетвером со школьного вечера. (32)Мы смеялись, громко разговаривали: хотелось хвастаться и чем-нибудь удивить друг друга. (ЗЗ)Мы и не заметили, как вышли к бульвару. (34)Несколько в стороне угрюмо чернели воды пруда, деревья сухо шелестели ветвями, бульвар от решётки до решётки был широк, как мир. (35)Мы подавили вздох и, разом поскромнее, двинулись через бульвар. (Зб)Теперь каждый из нас стремился только к одному: в случае неприятной встречи произвести самое безобидное впечатление.

(37)Вдруг я натыкаюсь на спину Портоса, и сердце моё уходит далеко-далеко, оставляя за собой щемящую струйку холода.

(38)Прямо на меня смотрят два зелёных маленьких глаза, как будто вправленных в оранжевый апельсин. (39)Но это не апельсин, а бесноватая, нагло-злая мордочка Лялика. (40)Чёрный галчонок рядом с ним — Гулька, позади ухмыляется во весь свой блин Фунтик.

(41) Ещё двоих я не успел рассмотреть — они зашли к нам в тыл.

(42) Мы окружены.

(43)И тут каждый из нас бессознательно вошёл в свою роль.

(44)Арамис принялся издеваться, Атос молча встал впереди всех, прямо против зачинщика, Портос приосанился, а я, поддавшись прекрасному порыву, порождаемому дружбой, развернулся и с треском влепил кулак в курносый нос самого Лялика. (45)Я почувствовал, как нос Лялика вдавился, подобно кнопке электрического звонка.

(46) Не знаю, быть может, уже с утра таинственно и грозно начали бушевать подо льдом воды Чистых прудов, или зазеленела опушённая инеем липа, или какие иные необыкновенные предзнаменования вещали Чистопрудным о близящихся тяжких бедах, быть может, всё уж заранее было отмечено в книге судеб, — но я настолько поразился, увидев красные струйки, вытекавшие из носа викинга, что даже не сразу понял, что это кровь.

(47) Между тем вокруг разгорелся бой. (48)Атос взял на себя любимца Чистопрудных — Гульку, Портос — Фунтика, Арамис оказался против двоих. (49)Мой же противник, страшный, непобедимый Лялик, стоял передо мной и двумя пальцами скидывал на снег красные капли крови. (50)В этот момент я освободился от страха. (51)Теперь я знал, что в его жилах течёт такая же кровь, как и в моих, и что его сила нисколько не превосходит силы обыкновенного человека; он парализовал свои жертвы страхом.

(52)Да, мушкетёры не только дрались, они следили друг за другом, чтобы в нужный момент прийти на помощь. (53)Чистопрудные ребята были сильны своей организованностью, но сейчас они столкнулись с более крепкой организацией. (54)Мы превосходили их дружбой. (55)У нас не существовало ни зависти, ни соперничества, мы были как одно тело. (56)И в этом Чистопрудные уступали нам. (57)Ведь никто не пришёл на помощь Лялику, когда я с первого же удара разбил ему нос. (58)Наверное, Гулька в глубине души испытал радость от унижения своего патрона. (59)3начит, мы можем побить их поодиночке. (60)Когда я повернулся к Лялику, он мог прочитать в моих глазах свой смертельный приговор.

(61)Вскоре все ребята двора и окрестностей почувствовали нашу новую силу. (62)Одни с увлечением, другие с недоверием, которое мы не пропускали случая рассеять, следили за ростом нашего могущества; до сих пор мы пользовались репутацией скромных мальчиков, которых не стоит большого труда обидеть.

(63)Это был самый расцвет нашего мушкетёрства. (64)Но именно с этого момента и началось угасание игры. (65)Причин тому было несколько: наше повзросление, школа, новые книги и картины, рассказывающие о наших сверстниках, советских детях, чьи дела были нам ближе и интересней похождений далёких героев Дюма.

(По Ю. Нагибину*)

* Юрий Маркович Нагибин (1920—1994) — русский писатель-прозаик, журналист и сценарист. Учился на сценарном факультете ВГИКа. Печатается с 1940 года. Участник Великой Отечественной войны. В книгах Нагибина — картины войны и труда, воспоминания детства и зарубежные встречи, судьбы современников, людей русского искусства. Его произведения отмечены драматичностью конфликтов, лирическим мировосприятием, точностью деталей. Сочинения Юрия Нагибина переведены на многие иностранные языки.