(1)В эту ночь Ягнич впервые получил травму. (2)Ударом волны его бросило на палубу и прижато к тросам, и, когда к нему подбежали молодые моряки, он без их помощи даже не мог подняться. (З)Схватив под руки, оттащили его в лазарет, но и там старику не стало легче.

Стонал, чего от Ягнича никто еще никогда не слышал.

То была недобрая примета. (6)В ночь тяжкого испытания выведен из строя надежнейший мастер, единственный и незаменимый знаток парусного дела, тот, кто всех их, курсантов, обучает в рейсе, без кого они были бы просто беспомощны. (7)Промокший до последней нитки, корчился он от боли, хватался за живот. (8)Ягнич погибал. (9)Умирал мастер!

(10)Приступ ли аппендицита или что-то там еще приключилось, по только старика скрутило так, что кое-кто из курсантов совсем упал духом: крышка деду. (11)Смерть человека всегда пугает, а сейчас это было вовсе ужасно, ведь она подкрадывалась к Ягничу, который для юных мореходов был и наставником и отцом, воплощением незыблемости и главной духовной опорой; с его уходом парусник как бы лишался души. (12)Да еще в такой грозный час, в такую ревущую ночь!..

(13)А Ягнич, их мудрый наставник-психолог, даже мучаясь, погибая, думал о том, что могло происходить сейчас в неокрепших курсантских душах, что сталось бы с ними, ежели бы он вдруг так вот, по-глупому, взял да и отдал бы концы. (14)Нет, старый, ты не должен, не имеешь права покинуть сейчас свою вахту, оставить хлопцев на произвол судьбы!..

(15)        И, когда судовой врач предложил немедленную операцию, Ягнич торопливо прохрипел:

(16)        —Да, согласен!

(17)        Ягнич, который всю медицину считал сплошным обманом, сейчас добровольно и безропотно подставлял себя под нож. (18) Сначала врач велел привязать больного к койке, велел привязать и себя, иначе шторм помешал бы операции. (19)В другой раз Ягнич, конечно, ни за что не согласился бы на вмешательство в его могучее тело. (20)Но сейчас с покорностью ягненка лег под нож без всякого сопротивления, ибо так нужно было товариществу. (21) Речь шла не только ведь о его спасении...

(22)Под утро шквал пронесло, успокоившееся море осветилось солнцем. (23)Капитан снова облегченно вздохнул: люди живы, судно держится на воде, хотя и жалкий имеет вид после такой трепки... (24)Курсанты, когда врач наконец-то разрешил им навестить Ягнича, застали старика изможденным, но в уверенном состоянии духа.

— Теперь еще поживу, — сказал он.

Сами исхудавшие, измученные, измордованные схватками со стихией, ребята пытались шутить. (27)Но его занимало другое:

(28)— Как там наверху? (29)Как бизань? (30)А грот? (31)А фок? (32)Не разнесло?

— (ЗЗ)Там порядок. (34)Ну ты, дед, даешь! (35)Из потустороннего рейса вернулся. (З6) Вот за это любим и поздравляем!

И пытались уточнить:

— Откуда такая феноменальная жизнестойкость организма?

Ягнич, кажется, и сам не мог этого до конца объяснить.

— Сердце, видать, оказалось живучее, двужильное.

Ягнич признавался в этом смущенно, с виноватой улыбкой, будто испытывал неловкость, что такого переполоху наделал. (42)Сердце сердцем, но было ведь и другое! (43)Но не сознаваться же ему, что, может, только благодаря этим хлопцам и выжил, что не мог оставить их, желторотых, в такую тяжкую минуту.

(44)А сердце... (45)Оно знает, когда ему нужно быть неумирающим, двужильным!

(По О. Гончару)