(1)Александра Ивановна… (2)Может быть, любовь к первой учительнице, если вам на нее повезло, так же необходима и естественна, как и первая любовь вообще?(3)Вспоминая свои чувства к Александре Ивановне, я думаю, что в моей любви к ней каким-то образом нераздельно слились два чувства – любовь к ней именно, такому человеку, каким она была, и любовь к русской литературе, которую она так умело нам раскрывала.(4)Она почти каждый день читала нам что-нибудь из русской классики или несколько реже что-нибудь из современной, чаще всего антифашистской литературы.(5)Осталось в памяти чтение. «Капитанской дочки» Пушкина, как минуты сладчайших переживаний. (6)Если в области духа есть чувство семейного уюта, то я его впервые испытал во время чтения этой книжки, когда в классе стояла мурлыкающая от удовольствия тишина.(7)Помню, Александра Ивановна заболела, и ее три дня заменяла другая учительница. (8)На последнем уроке она пыталась продолжать чтение «Капитанской дочки», но как только мы услышали ее голос, нас охватили ужас и отвращение.(9)Это было совсем, совсем не то! (10)Видно, она и сама это почувствовала, да и ребята в классе расшумелись с какой-то искусственной злой дерзостью. (11)Она закрыла книгу и больше не пыталась нам ее читать.(12)Сейчас трудно сказать, почему мы с такой силой почувствовали чужеродность ее чтения. (13)Конечно, тут и любовь к нашей учительнице, и привычка слышать именно ее голос сказались. (14)Но было и еще что-то. (15)Этим препятствием была сама временность пребывания этой учительницы с нами. (16)Книга нам рассказывала о вечном, и сама Александра Ивановна воспринималась как наша вечная учительница, хотя, конечно, мы понимали, что через год или два ее у нас не будет. (17)Но мы об этом не задумывались, это было слишком далеко.(18)Недавно, читая записки Марины Цветаевой «Мой Пушкин», я вспомнил наши чтения «Капитанской дочки» и удивился несходству впечатлений. (19)Мятежную душу будущего поэта поразил в этой книге Пугачев, он показался ей таинственным, заманчивым, прекрасным. (20)Меня же, как сейчас помню, больше всего поражал и радовал в этой книге Савельич. (21)Не только меня, я уверен, и весь класс.(22)В образе Савельича Пушкин устроил себе пир, который не всегда мог позволить себе в жизни. (23)Тут преданность выступает во всех обличиях. (24)Величайшее чувство, красоту которого Пушкин столько раз воспевал в стихах. (25)И вот эта идея преданности с неожиданной силой погружала нас в свой уют спокойствия и доверия. (26)Идея преданности самой идее, которая, по-видимому, из-за отсутствия других воплощений высоких человеческих страстей развивалась в нас с трагической (о чем мы не ведали), а иногда и уродливой (о чем мы тем более не ведали) силой.(27)Может быть, именно поэтому чтение «Капитанской дочки» производило тогда такое сладостное, такое неизгладимое впечатление. (28)Именно поэтому мы оттолкнули (чуть-чуть уродство) попытку другой учительницы продолжать чтение Александры Ивановны .По Ф. Искандеру
Ф. Искандер, вспоминая своё школьное прошлое, поднимает проблему влияния учителя на формирование внутреннего мира подрастающего поколения.
Автор, вспоминая о своих чувствах к Александре Ивановне, своей первой учительнице, говорит, что в его любви к ней каким-то образом нераздельно слились два чувства — любовь к ней именно, такому человеку, каким она была, и любовь к русской литературе, которую она так умело нам раскрывала (предл. 3). Особым воспоминанием в памяти Фазиля Искандера осталось чтение «Капитанской дочки» Пушкина, «как минуты сладчайшего переживания» (предл. 5).
Позиция автора довольно ясна: учитель, увлечённый своим делом, искренне желающий познакомить детей с наукой, которую преподает, в благодарность за свои старания будет видеть на лицах учеников неподдельный интерес, увлечение и уважение. Действительно, я не могу не согласиться с позицией автора. Очень важно, конечно, чтобы учитель был образованным человеком, хорошо разбирался в своём предмете и умел его донести до ученика. Но не важно быть добрым и отзывчивым учителем, любить детей и выражать это чувство искреннем желании научить.
Обращаясь к литературе мы сможем найти множество примеров, иллюстрирующих как образцовых, настоящих учителей, так и таких, о которых без слёз не рассказать. В комедии Фонвизина «Недоросль» мы можем найти несколько примеров горе-учителей. По сюжету комедии госпожа Простакова нанимает для своего любимого сына Митрофанушки нескольких «учителей», один из который и вовсе кучер,