(1)На Ленинградском шоссе, невдалеке от поворота на «Шереметьево», взгляд вдруг выхватил на рекламном щите сурово-требовательное лицо воина с красной звёздочкой на каске: «Ты записался добровольцем?» (2)Такое знакомое лицо, внезапно опрокидывающее тебя в военное лихолетье, когда плакаты, зовущие в бой, были такой же приметой дня, как сегодня соблазняющая на красивую жизнь реклама.
(3)Это и была реклама... дома отдыха! (4)Суровый боец звал... «в поход на русские бани и сауны». (5)Ну и ну...
(6)— Да это просто прикол такой, — не разделил моего недоумения молодой коллега. — Юмор.
(7)Дохихикались... (8)Вы обратили внимание на это всемирное хихиканье, на этот утробный юмор, ёрничанье, глумливую усмешку, становящиеся стилем жизни? (9)Но есть же, должны быть события, понятия, чувства, не подвластные упражнениям в остроумии!
(10)Не успела прийти в себя от оскорбительной безвкусицы, как снова на дороге военный плакат. (11)Знаменитая скорбно-суровая женщина в алом: «Родина-мать зовёт!» (12)Не на чёрные штыки, грозно поднимающиеся у неё за спиной, зовёт, нет. (13)Зoв продолжен ныне так: «Родина-мать зовёт отдыхать». (14)Таков слоган дня, оказывается. (15)А вместо военной присяги у неё в руке... «путёвка: ночной клуб, ресторан, русские бани». (16)Самое время поёрничать над военной присягой? (17)А Родине-матери звать в ночной клуб?
(18)Было время натужного пафоса, лицемерно-декларативной патриотичности, когда искренность, честность сопротивлялись употреблению святых слов всуе. (19)Как говорил старый бакенщик Паустовского: «Всё кричите: «Родина, Родина! А вот она, Родина, — за стогами». (20)Но это не снижение, а приближение к нам дорогого понятия. (21)Военные плакаты, превращённые в рекламу, хотели или не хотели того её создатели, рассчитаны именно на снижение. (22)Но Родина — дом человека. (23)А не дом циника всё же.
(24)Как смотрит на эти плакаты-рекламы тот, не плакатный, настоящий доброволец, что, израненный, больной, дожил до сегодняшнего дня? (25)И дожил не в хоромах? (26)Впрочем, вряд ли наши ветераны ездят по дороге в аэропорт, ворота страны, которую они исходили своими ногами в войну. (27)И уж никак не могут интересоваться ветераны домом отдыха, где плата за день стоит их полумесячной пенсии. (28)Тогда зачем дорогие понятия — снова всуе? (29)Прямо напротив плакатов, через дорогу, — знаменитые «ежи». (30)Последняя линия обороны. (31)3десь все воины, отвечая на зов Родины-матери, не пропустили врага. (32)И погибли.
(33)Не хочется впадать в пафос, говорить громкие слова «кощунство», «исторический нигилизм», но превращать эпос, каким была Великая Отечественная, в анекдот — как ещё назвать, подскажите?
(По И. Руденко*)
*Инна Руденко — известный российский журналист.
В тексте российский журналист Инна Руденко поднимает проблему исторического нигилизма, особенно актуальную в современном мире.
Размышляя над этим вопросом, автор приводит в пример случай из своей жизни. Во время дороги в аэропорт на глаза журналисту то и дело попадались «военные плакаты, превращённые в рекламу». Когда-то они воодушевляли, звали людей в бой, а сейчас приглашают «в поход на русские бани и сауны». И мы понимаем, очень часто рекламодатели делают всё возможное, чтобы привлечь своих клиентов. Порой они даже не задумываются о том, что, вероятно, нарушают моральные и этические нормы. Рекламодатели не понимают, что должны быть понятия, «не подвластные упражнениям в остроумии».
Продолжая размышлять о «кощунстве», которое автору довелось встретить по дороге в аэропорт, Инна Руденко задумывается о тех людях, кого непосредственно «затрагивает» эта реклама. Как на такие плакаты посмотрит «доброволец, что, израненный, больной, дожил до сегодняшнего дня». Действительно, ведь даже если создатели не хотели никого обидеть, каково будет человеку, вынесшему весь ужас войны на себе, когда он увидит такой «прикол»? Конечно, такая реклама может серьёзно «задеть»