(1)Мы –– остатки воевавших за Доном частей, докатившихся до Сталинграда, –– пробыли месяц в запасном полку за Волгой. (2)Кого-то вновь бросили в бой, а нас отвели в запас, казалось бы, это отдых от окопов. (3)Отдых… два свинцово-тяжёлых сухаря на день, мутная водица вместо похлёбки, ватные ноги и головокружение от голода. (4)Отправку на фронт встретили с радостью. (5)Очередной хутор на нашем пути. (6)Мы все отошли на обочину дороги, а наш лейтенант в сопровождении старшины отправился выяснять обстановку.
(7)Через полчаса старшина вернулся.
–– (8)Ребята! –– объявил он вдохновенно. –– (9)Удалось вышибить по двести пятьдесят граммов хлеба и по пятнадцать граммов сахара! (10)Кто со мной получать хлеб? (11)Давай ты! –– (12)Я лежал рядом, и старшина ткнул
в меня пальцем.
(13)В ту самую секунду у меня вспыхнула мыслишка… трусливая, гаденькая и унылая. (14)Тащился я с плащ-палаткой за старшиной,
а мыслишка жила и заполняла меня отравой. (15)Я расстилал плащ-палатку на затоптанном крыльце, и у меня дрожали руки. (16)Старшина на секунду отвернулся, и я сунул полбуханки под крыльцо, завернул хлеб в плащ-палатку, взвалил её себе на плечо.
(17)Только идиот может рассчитывать, что старшина не заметит исчезновения перерубленной пополам буханки. (18)Я вор, и сейчас, через несколько минут, это станет известно. (19)Тем, кто, как и я, пятеро суток ничего не ел. (20)Как и я!
(21)В жизни мне случалось делать нехорошее: врал учителям, чтоб не поставили двойку, не раз давал слово не драться и не сдерживал слова, однажды на рыбалке я снял с чужого крюка толстого голавля. (22)Но всякий раз я находил для себя оправдание: не выучил задание –– надо было дочитать книгу; подрался снова, так тот сам полез первый. (23)Теперь я и не искал оправданий. (24)Ох, если б можно вернуться, достать спрятанный хлеб, положить его обратно в плащ-палатку!
(25)С обочины дороги навстречу нам с усилием стали подыматься солдаты. (26)Хмурые, тёмные лица, согнутые спины, опущенные плечи. (27)Старшина распахнул плащ-палатку, и хлеб был встречен почтительным молчанием. (28)В этой-то почтительной тишине и раздался вопрос.
–– (29)А где?.. (30)Тут полбуханка была!
(31)Произошло лёгкое движение, тёмные лица повернулись ко мне,
со всех сторон –– глаза, глаза, жуткая насторожённость в них.
–– (32)Эй ты! (33)Где?! (34)Тебя спрашиваю!
(35)Я молчал. (36)А пыльные люди с тёмными лицами обступали меня.
(37)Пожилой солдат, выбеленно голубые глаза, изрытые морщинами щёки, сивый от щетины подбородок, голос без злобы:
–– (38)Лучше, парень, будет, коли признаешься.
(39)В голосе пожилого солдата –– крупица странного, почти неправдоподобного сочувствия. (40)А оно нестерпимее, чем ругань и изумление.
–– (41)Да что с ним разговаривать!
(42)Один из парней вскинул руку. (43)И я невольно дёрнулся.
(44)А парень просто поправил на голове пилотку.
–– (45)Не бойся! –– с презрением проговорил он. –– (46)Бить тебя… (47)Руки пачкать.
(48)И неожиданно я увидел, что окружавшие меня люди поразительно красивы –– тёмные, измученные походом, голодные, но лица какие-то гранёные, чётко лепные. (49)Среди красивых людей –– я уродлив.
(50)Ничего не бывает страшнее, чем чувствовать невозможность оправдать себя перед самим собой. (51)Мне повезло, в роте связи гвардейского полка, куда я попал, не оказалось никого, кто видел бы мой позор. (52)Мелкими поступками раз за разом я завоёвывал себе самоуважение –– лез первым на обрыв линии под шквальным обстрелом, старался взвалить на себя катушку с кабелем потяжелей; если удавалось получить у повара лишний котелок супа, не считал это своей добычей, всегда с кем-то делил его. (53)И никто не замечал моих альтруистических «подвигов», считали –– нормально. (54)А это-то мне и было нужно, я не претендовал на исключительность, не смел и мечтать стать лучше других.
(55)Больше в жизни я не воровал. (56)Как-то не приходилось.
(По В.Ф. Тендрякову*)
* Владимир Фёдорович Тендряков (1923––1984) –– русский советский писатель, автор произведений о духовно-нравственных проблемах, о войне.