(1)Имя Достоевского не нуждается ни в преувеличенных восторгах, ни в словесных выспренностях, как не нуждаются в этом великие художники. (2)По-видимому, оценочные категории, применимые ко всему его творчеству, выходят за вульгарно-социологические пределы однозначных «да» или «нет», решительно ломают банальные измерения таланта, подобно тому как глобальные понятия, связанные с исследованием жизни, несовместимы с комнатными аксиомами «прямого искусства», напоминающего холодный и бездушный металл.
(3)Достоевский огромен и обыкновенен, страстно целеустремлен и противоречив, добр и зол, любвеобилен и исполнен ненависти — он сложен. (4)Но при всем этом его объединяет в нераздельно целую фигуру одно — одержимое стремление к познанию человеческой сути через трагедию и страдание, постигающее истину.(5) Фигурально выражаясь, формула движения его героев складывается из следующих этапов; жизнь — ад, в муках осознание самого себя — чистилище, смирение — врата нравственного рая.
(6)Как и у всех художников мирового звучания, истина для Достоевского не золотое сияние прекрасного июльского дня, не любовь как просто любовь, не зло как просто зло, не добро как просто добро. (7)Мысли и страсти человеческие всегда лежат в сердцевине этих извечных чувств, однако они проявлены при столкновении с жизнью с такой пронзительной болью, что все персонажи писателя из людей как бы заурядных вырастают в явления необычные, исключительные, неповторимые. (8)Дмитрий и Иван Карамазовы, князь Мышкин, Раскольников, Настасья Филипповна, Грушенька, Свидригайлов, Ставрогин — это уже не литературные характеры как воплощение самой натуры, это нечто большее, ибо они ходят по земле, они абсолютно реальны, но в то же время в них какая-то ошеломительная и выходящая из ряда вон объемность.
(9)Трудно назвать другого художника, у которого даже самые заглавия произведений говорили бы так много о маленьком человеке, душевно растерзанном, переломленном несправедливостью бытия: «Бедные люди», «Униженные и оскорбленные», «Записки из мертвого дома», «Идиот», «Преступление и наказание».
(10)Книги Достоевского не врачуют, не тешат и не успокаивают, наоборот, они производят резкий удар электрического тока, они оставляют ощущение кровоточащей раны, и какими бы белоснежными бинтами христианства писатель ни пытался затянуть их, завершая судьбы героев, эти раны не заживают, к ним невозможно прикоснуться без острой боли. ( Ю. Бондарев)
Смысл трагизма героев Достоевского
В представленном тексте, написанном Ю. В. Бондаревым, раскрывается тема гения одного из величайших русских писателей, Ф. М. Достоевского. Необыкновенный талант его, а также влияние, какое он своими произведениями оказывает на читателей, не перестают восхищать и занимать просвещённые умы. В своей статье И Ю. Бондарев, давая оценку творчеству неповторимого художника, касается основных составляющих его гениальности.
С первых же строк автор оговаривается, что Достоевский слишком велик, чтобы оценивать его обычными категориями. По мнению Бондарева, даже самые высокопарные слова не способны вместить в себя всю глубину и значимость творений писателя. Поэтому автор сознательно уходит от патетики и хвалебных речей и размышляет о творчестве Достоевского «от обратного» и на контрасте, через противопоставления и повсеместное использование в своём измышлении отрицания «не»: «…истина для Достоевского не золотое сияние прекрасного июльского дня, не любовь как просто любовь, не зло как просто зло, не добро как просто добро». Или: «Книги Достоевского не врачуют, не тешат и не успокаивают, наоборот…» Подобными приёмами автор усиливает эмоциональную окраску своих суждений, побуждая читателей мысленно охватывать диапазон восприятия мира Достоевского.
Он называет писателя противоречивым, даёт ему крайне противоположные характеристики, но при этом отмечает целостность его натуры , и, как следствие, созданных им образов. Причина тому, по мнению Ю. Бондарева, кроется в «одержимом стремлении к познанию человеческой сути через трагедию и страдание,
Речевые и пунктуационные ошибки также снизили качество работы...