(1) Мое раннее детство пришлось на 20-е годы прошлого века. (2)Семья жила в Брошевском переулке (он до сих пор сохранил свое название) – это между заставами Покровской и Спасской.(3) Бабушкин дом деревянный, но оштукатуренный, и в детстве я не могла поверить, что он не каменный.(4)У бабушки всегда жили племянницы и племянники, крестники. (5) В то смутное, неустойчивое время они приезжали учиться, искать работу, а некоторые, прибывшие из европейских городов и из Сибири, приживались у нас на долгие годы. (6) Однажды, года в три, я совершила неслыханное злодеяние: мой двоюродный дядя Валентин (Тинка, как его называли взрослые), в ту пору студент Межевого института, готовил дипломный проект. (7) На столе были разложены листы с чертежами: завтра защита. (8)Я в своем неизбывном любопытстве и резвости посмотрела на эти непонятные картинки, начертанные ровно линии, взяла пузырек с тушью, аккуратненько вылила ее на весь проект, и краска залила чертёж. (9) Сама я не помню этого эпизода, но у взрослых он запечатлелся: не произнеся ни слова, Тинка снял испачканные листы, наколол новые и принялся чертить. (10)Он чертил всю ночь! (11) Но не помню, чтобы я понесла какое-нибудь наказание.(12) Вся семья вместе с «мальчиками» и племянницами вечером садилась за большой стол в столовой, которая представляла собой комнату с бабушкиным иконостасом, традиционными тропическими растениями у окон и большим книжным шкафом, за стеклом которого размещались всякие портреты: семейные, дочерей-гимназисток в форменных платьях в одиночку и группами, племянников-крестников в студенческих тужурках...(13)Я любила эти сборища за столом. (14)Особенно на Пасху и Рождество, когда пекли что-нибудь вкусное.(15)Вспоминаю домашние музицирования: моя любимая тетя Лёля (я называла ее Нень) – за роялем, а ее братья – Тинка и Лёка, один со скрипкой, а другой с нотами в руках (тенор!), пытались организовать трио, уж как бог на душу положит.(16) Еще отмечу примечательную особенность нашей семьи – бережное отношение друг к другу. (17) Мои мама и тетки были начисто лишены того, что теперь так захлестнуло всех: вещизма. (18) Они отличались редкой терпимостью к изменившейся жизни, не вспоминали с тоской: «Ах, как мы одевались, как красиво мы жили!» (19) Когда мне было лет семь, у бабушки описали и увезли за долги по налогам всю уцелевшую мебель: два письменных стола карельской березы, диван в стиле модерн, трюмо с подзеркальником и что-то еще. (20)Для меня это стало катастрофой мира моего детства: сколько игр переиграно на этом диване, сколько нарядов принцесс и фей придумано перед этим зеркалом! (21)А мама сказала: «Ну и что? Чем тебе этот диван так дорог? Это плохой стиль – модерн начала века».(22) Мама работала педиатром и весь день по вызовам оказывала помощь на дому, а в Первую мировую она сопровождала санитарный поезд. (23) Тетя училась в художественном училище – по росписи фарфора. (24) Происходящие в стране события они воспринимали как-то спокойно, без нервов. (25) Только бабушка однажды дала понять свое ироническое отношение к действительности. (26) Пытаясь разбудить старшего сына, она пропела ему: «Вставай, проклятьем заклейменный». (27) Он вскочил с негодованием: «Мамаша, да вы что? Да нас же расстреляют!» – (28)«А что, – говорит, – ведь это ваш гимн».(29)Уже давно застроен панельными домами Брошевский переулок. (30) Не стало переулков, которыми я ходила в школу, вместо них возникли магистрали с многоэтажными домами; проложены Рязанский и Волгоградский проспекты... (31) Но отчего я во сне так часто вижу те дворы, поросшие травой и одуванчиками, и убогие деревянные домики моего детства?