Вот текст для сочинения. Проверьте, пожалуйста.

(1)С наступлением холодов до́ма стало очень холодно, очень голодно, очень страшно и очень одиноко. (2)Мама была на казарменном положении. (3)Она работала на Кировском заводе электросварщицей — «варила» бронемаски для танков. (4)Я не слишком разбираюсь в этом, но, кажется, это танковые башни. (5)До войны мама с папой работали на Метрострое. (6)Оттуда папа и на фронт ушёл, а мама перешла на Кировский завод, поближе к дому. (7)Я всё чаще оставалась одна и днём, и ночью. (8)Вечером я рано ложилась спать. (9)Окно в комнате было занавешено светомаскировкой. (10)Вставая утром, я отгибала небольшой уголок, чтобы хоть что-то можно было разглядеть, и в этой полутьме я пыталась рисовать. (11)Бумаги не было, и я разрисовывала стены прямо по обоям. (12)Рисовала чем придётся, что попадало под руку — углём, карандашами, маминой губной помадой. (13)Я лежала и слушала последние известия, сводки Совинформбюро, как читала Ольга Берггольц стихи и свои «Письма на Каму» и ленинградский метроном: «Тик-так, тик-так…», как будто стреляет. (14)А от голоса Левитана почему-то по спине начинали бежать мурашки, и становилось тревожно и ещё страшнее. (15)Он приносит в дом в основном плохие новости. (16)Я лежала, скрючившись, в ледяной постели и всё думала, как мы победим, как придёт с войны папа, найдётся братик и как мы снова будем все вместе. (17)В полудрёме вспоминала «до войну» и неожиданно вспомнила, что до войны я не любила есть суп с Хлебом и часто бросала Хлеб под стол, думая, что никто этого не заметит. (18)Но мне всегда за это попадало. (19)И всё же я продолжала творить своё чёрное дело. (20)Эта дикая мысль, как я не любила есть суп с Хлебом, мгновенно вывела меня из полудрёмы.

(21)Я выползла из своего постельного логова, зажгла коптилку и полезла под стол, надеясь найти там хоть кусочек, хоть корочку… пусть даже горелую. (22)Я ползала по полу, освещая коптилкой каждый уголок под столом, под трюмо, под этажеркой, но ничего не нашла. (23)И так мне стало обидно и жалко себя, так мучительно хотелось есть, так невыносимо вокруг пахло голодом, так было холодно и такое отчаяние охватило меня, и я мешком плюхнулась на пол тут же под столом и заплакала. (24)Я выползла из-под стола и на четвереньках поползла к кровати. (25)Холодные слёзы противно стекали по холодным щекам. (26)Добравшись до кровати, я с головой забралась под одеяло. (27)Меня всю трясло, и я никак не могла надышать под одеяло тёплого воздуха. (28)Наверное, даже внутри меня не осталось того тепла, когда можно было дыханием согреть озябшие ладошки. (29)Зашла соседка бабушка Даниловна и принесла мне горячий утюг к ногам. (30)Она ничего не спросила, а только сказала что-то вроде: (31)«Ничего, Бог терпел и нам велел. (32)Потерпи, всё обойдётся». (33)Она всегда, во всех случаях вспоминала Бога, и ссылалась на него, и часто молилась. (34)И мне говорила, чтобы я тоже молилась своими словами. (35)Потом я ещё несколько раз пыталась разыскивать под столом те довоенные кусочки Хлеба, каждый раз убеждая себя, что те разы просто плохо смотрела. (36)Но мне в голову не приходили мысли о том, что если там что-то и могло случайно завалиться, то голодные мыши и крысы давно всё сгрызли. (37)Помню, как мама говорила: (38)«Если доведётся выжить, всё заработанное будем тратить только на Хлеб. (39)Спать на полу будем… в рубище ходить будем — только бы в доме Хлеба было вдоволь…» (40)Я тогда не знала, что такое «рубище», и оно мне казалось очень страшным, и вот на это страшное мы и будем обречены ради Хлеба. (41)Тогда Хлеб для нас был единственным пропитанием. (42)Карточки выдавали и на другие продукты, но отоварить их было невозможно. (43)В магазинах ничего, кроме Хлеба, не было.

(44)Голод — это страшно, это необъяснимо. (45)Это совсем не то, когда ты просто проголодался. (46)Это постоянная медленная пытка, когда ты готов есть то, что несъедобно, грызть то, что не грызётся. (47)Хорошо, что никто и никогда не будет читать эту мою исповедь. (48)Хорошо, что никого не надо будет убеждать ни в чём. (49)Кто пережил настоящий голод, тот знает, что это такое, а кто не пережил, он всё равно не поймёт.

(По Л. Пожедаевой)