(1)В классе у Натальи Андреевны всегда царило оживление, какое создаёт только дружная, слаженная работа. (2)Посидеть на её уроке, послушать, как разговаривает она с ребятами, как охотно и толково они отвечают, было по-настоящему радостно. (3)И в такие часы у меня было какое-то неясное чувство, словно всё это когда-то уже было со мною. (4)Не сразу я поняла: это было в школьные годы; вот так же радостно и интересно бывало нам на уроках Анны Ивановны. 

(5)Ещё интереснее, чем самые уроки, оказались рассказы Натальи Андреевны о её ребятах. (6)Слушая её, я узнавала о них такие подробности, какие могут быть известны только самому близкому человеку — пожалуй, только умной и наблюдательной матери. (7)И я заметила: с особенным оживлением и любовью Наталья Андреевна говорит не о самых лучших и примерных учениках, но о тех, с которыми трудно. 

(8)Мы сидели с Натальей Андреевной в её пустом классе. (9)Было уже темно, а мы всё не зажигали огня. (10)Дождь стучался в окна, и мне, хоть я и слушала её с жадным вниманием, было очень грустно. 

(11)– Но что же, что же самое главное в нашей работе? — спросила я тихо. (12)– Я понимаю, готовых рецептов нет, всякий раз нужно поступать по-разному. (13)Но неужели же нет чего-то самого главного, что поможет даже в самом трудном, самом запутанном случае? 

(14)– Самое главное? — задумчиво повторила Наталья Андреевна. (15)– Вот я вам расскажу такой случай. (16)Работала у нас молоденькая учительница. (17)Побывала я у неё на уроках. (18)Как будто недурно. (19)Уроки по всем правилам методики. (20)Спрашиваю: «Хорошие у вас ребята?» (21)– «Хорошие», отвечает. (22)«Скажите, вон тот, на первой парте, что он собой представляет?» (23)– «Прекрасный мальчик. (24)У него одни пятёрки. (25)Очень развитой и смышлёный». (26)– «А тот, черноглазый, в голубой рубашке?» (27)– «Это троечник, средний ученик. (28)Но дисциплинированный». (29)– «А вон тот, курносый, с веснушками?» (30)– «А у этого вообще четвёрки, но по арифметике ниже пяти не бывает»… (31)И, понимаете, — продолжала Наталья Андреевна, — вдруг все эти ребята — черноглазые и голубоглазые, смуглые, светловолосые, веснушчатые, — все стали на одно лицо, и уже только одно отличало их: четвёрочник, троечник, двоечник, отличник… (32)Ну, подумайте сами, разве можно охарактеризовать школьника одними отметками! (33)Как будто отметка может исчерпать человека, будь он даже только восьми лет от роду! (34)Вот это я ей и сказала. (35)А она мне так спокойно: «У меня их сорок, не могу я знать каждого в отдельности». (36)Я вам скажу: мне страшно стало. (37)Как же работать с детьми, если не знать их? (38)Как учить их — даже орфографии или таблице умножения? (39)Сорок ребят — это сорок разных характеров, и тут, поверьте, нет двух похожих, которых можно спутать друг с другом. (40)Учителю не знать своих детей — значит лишиться глаз и обречь себя на работу вслепую, без малейшей надежды на успех. (41)Просто безумие какое-то! 

(42)Вот вы спрашиваете, что самое главное. (43)Для воспитателя самое главное, самое важное — понять ученика. (44)Бывает, беседуешь с учеником на уроках, на экзаменах, оцениваешь его знания, случается даже — даёшь ему характеристику и всё ещё по-настоящему ничего о нём не знаешь. (45)И ждёшь, ловишь, подстерегаешь ту минуту, тот иногда непредвиденный случай, который откроет тебе сокровенное в человеке. (46)В такие минуты, как под лучом прожектора, всё озаряется, всё становится ясно…