Почему, увидев Соню, Раскольников вернулся в контору?

...Нил Павлыч, а Нил Павлыч! как его, джентльмена-то, о котором

сообщили давеча, застрелился-то на Петербургской?

– Свидригайлов, – сипло и безучастно ответил кто-то из другой

комнаты.

Раскольников вздрогнул.

– Свидригайлов! Свидригайлов застрелился! – вскричал он.

– Как! Вы знаете Свидригайлова?

– Да... знаю... Он недавно приехал...

– Ну да, недавно приехал, жены лишился, человек поведения

забубённого, и вдруг застрелился, и так скандально, что представить нельзя...

оставил в своей записной книжке несколько слов, что он умирает в здравом

рассудке и просит никого не винить в его смерти. Этот деньги, говорят, имел.

Вы как же изволите знать?

– Я... знаком... моя сестра жила у них в доме гувернанткой...

– Ба, ба, ба... Да вы нам, стало быть, можете о нём сообщить. А вы и не

подозревали?

– Я вчера его видел... он... пил вино... я ничего не знал.

Раскольников чувствовал, что на него как бы что-то упало и его

придавило.

– Вы опять как будто побледнели. У нас здесь такой спёртый дух...

– Да, мне пора-с, – пробормотал Раскольников, – извините,

обеспокоил...

– О, помилуйте, сколько угодно! Удовольствие доставили, и я рад

заявить...

Илья Петрович даже руку протянул.

– Я хотел только... я к Заметову...

– Понимаю, понимаю, и доставили удовольствие.

– Я... очень рад... до свидания-с... – улыбался Раскольников.

Он вышел, он качался. Голова его кружилась. Он не чувствовал, стоит

ли он на ногах. Он стал сходить с лестницы, упираясь правою рукой об стену.

Ему показалось, что какой-то дворник, с книжкой в руке, толкнул его,

взбираясь навстречу ему в контору, что какая-то собачонка заливалась-лаяла

где-то в нижнем этаже и что какая-то женщина бросила в неё скалкой и

закричала. Он сошёл вниз и вышел во двор. Тут на дворе, недалеко от

выхода, стояла бледная, вся помертвевшая, Соня и дико, дико на него

посмотрела. Он остановился перед нею. Что-то больное и измученное

выразилось в лице её, что-то отчаянное. Она всплеснула руками.

Безобразная, потерянная улыбка выдавилась на его устах. Он постоял,

усмехнулся и поворотил наверх, опять в контору.

Илья Петрович уселся и рылся в каких-то бумагах. Перед ним стоял тот

самый мужик, который только что толкнул Раскольникова, взбираясь по

лестнице.

– А-а-а? Вы опять! Оставили что-нибудь?.. Но что с вами?

Раскольников с побледневшими губами, с неподвижным взглядом тихо

приблизился к нему, подошёл к самому столу, упёрся в него рукой, хотел

что-то сказать, но не мог; слышались лишь какие-то бессвязные звуки.

– С вами дурно, стул! Вот, сядьте на стул, садитесь! Воды!

Раскольников опустился на стул, но не спускал глаз с лица весьма

неприятно удивлённого Ильи Петровича. Оба с минуту смотрели друг на

друга и ждали. Принесли воды.

– Это я... – начал было Раскольников.

– Выпейте воды.

Раскольников отвёл рукой воду и тихо, с расстановками, но внятно

проговорил:

Это я убил тогда старуху-чиновницу и сестру её Лизавету топором

и ограбил.

Илья Петрович раскрыл рот. Со всех сторон сбежались.

Раскольников повторил своё показание.

(Ф.М. Достоевский, «Преступление и наказание»)