Почему изображение генеалогического древа, повешенное в столовойотцовского дома, вызвало усмешку князя Андрея?

В назначенный час, напудренный и выбритый, князь вышел в столовую, где ожидала

его невестка, княжна Марья, m-lle Бурьен и архитектор князя, по странной прихоти его

допускаемый к столу, хотя по своему положению незначительный человек этот никак

не мог рассчитывать на такую честь. Князь, твердо державшийся в жизни различия

состояний и редко допускавший к столу даже важных губернских чиновников, вдруг на

архитекторе Михайле Ивановиче,

сморкавшемся в углу в клетчатый платок, доказывал, что все люди равны, и не раз

внушал своей дочери, что Михайла Иванович ничем не хуже нас с тобой. За столом

князь чаще всего обращался к бессловесному Михайле Ивановичу.

В столовой, громадно-высокой, как и все комнаты в доме, ожидали выхода князя

домашние и официанты, стоявшие за каждым стулом; дворецкий, с салфеткой на руке,

оглядывал сервировку, мигая лакеям и постоянно перебегая беспокойным взглядом от

стенных часов к двери, из которой должен был появиться князь. Князь Андрей глядел

на огромную, новую для него, золотую раму с изображением генеалогического древа

князей Болконских, висевшую напротив такой же громадной рамы с дурно-сделанным

(видимо, рукою домашнего

живописца) изображением владетельного князя в короне, который должен был

происходить от Рюрика и быть родоначальником рода Болконских. Князь Андрей

смотрел на это генеалогическое древо, покачивая головой, и посмеивался с тем

видом, с каким смотрят на похожий до смешного портрет.

– Как я узнаю его всего тут! – сказал он княжне Марье, подошедшей к

нему.

Княжна Марья с удивлением посмотрела на брата. Она не понимала, чему он

улыбался. Все сделанное ее отцом возбуждало в ней благоговение, которое не

подлежало обсуждению.

– У каждого своя Ахиллесова пятка, – продолжал князь Андрей. – С его огромным

умом donner dans ce ridicule! [поддаваться этой мелочности!] Княжна Марья не могла

понять смелости суждений своего брата и готовилась возражать ему, как

послышались из кабинета ожидаемые шаги: князь

входил быстро, весело, как он и всегда ходил, как будто умышленно своими

торопливыми манерами представляя противоположность строгому порядку дома.

(Л.Н. Толстой “Война и мир”)